Осень одевает в багрянец не только леса и сады, но и души людей. Вот и милостивая, прекраснейшая из прекрасных, как ее титуловали при дворе, томилась, мучимая черной ревностью. Ею пренебрегли.
Герцог Алва.
Прошлой ночью он был в одном из веселых домов. Катари кричала беззвучно, в подушку, чтобы никто не услышал ее боли. Боли расставания с иллюзиями, с глупой надеждой. Боли от разбитого мирка, в котором Рокэ - нежный друг для нее одной.
Сегодня она старалась не говорить и пила горячее молоко с маслом, чтобы сберечь якобы заболевшее столь внезапно горло. Дамы вились мухами вокруг, пока не расселись у ног Ее Величества. Королева вышивала, слушая как поет флейта одной из фрейлин.  Честно говоря, она бы с удовольствием послушала кэналлийскую гитару. Но это недоступно. И не будет доступно! Очнитесь, Катарина! Оллария не Алвасете, здесь никто не будет носиться с твоими капризами.  У герцога тут сотни дам. Распутник!!! Миллион раз распутник! Создатель, как больно...
И он вошел, расточая комплименты и вручив подарок. Дамы ахнули от тонкой резьбы по листьям, украшавшим гребень. Кто-то завистливо вздохнул, глядя на королеву.
- Оставьте нас, прошу Вас. - Голос едва шепчет. Умоляет не уходить, не бросать ягненка в пасть волку. Но мученице пора на алтарь. Мистерия должна продолжаться. Королева не имеет права выбросить серый флаг.
Дождавшись, пока двери закроются за последней любопытной девчонкой, Катарина подняла глаза на герцога и ее улыбка стала острой, кинжальной.
- К чему это? - Глаза Катари были полны ледяной рассудочной яростью. Он пренебрег вниманием королевы и предпочел веселую девку... Пусть несет кару за свой необдуманный поступок. Она даже не касается гребня кончиком ногтя.

Однако, сегодня королева была завернута в гайифскую шаль, что больше украшала, чем грела. Вся в дырочку, она была бесполезна, хотя и красива, как и большинство вещиц придворных дам.
- Ваши подарки... – Встряхнув кистями, словно сбрасывая тяжелые браслеты оков, королева снова взглянула на Рокэ Алву. – Вы умеете заставить даму, герцог.
Ударение было сделано на слове «заставить». Катарина прекрасно была осведомлена о том, что Рокэ за добровольность во всех отношениях. Но, видит Создатель, как же ей хотелось сделать ему также больно, как и ей сейчас. Уколоть, укусить, ужалить.
Ко гребню она так и не прикоснулась, лишь крепче заматываясь в шаль и отходя к окну. Легкое сипение не станет причиной болезни, а лишь причиной слухов. Королева сорвала голос, рыдая и умоляя жестокосердного герцога оставить ее в покое. Разве не прекрасная сказка?
- Вы сделали свой выбор, герцог. Мы его принимаем со смирением. – О, как же чесались руки запустить в него вазой, вязанием, расцарапать лицо, выкрикивая в глаза о своей боли. Но здесь не Алвасете, а она не деревенская девчонка. О, сейчас с нее можно было писать картину «верная жена прощает неверного мужа». Королева стояла ледышкой, безучастно глядя в окно. Будь тут Раймонда, она бы нашипела на Рокэ и встряхнула бы за плечи новую подругу, но Салина в покоях не было.
Она на мгновение повернулась к Ворону и в синих глазах сверкнула боль, обида, злость...Такая смесь эмоций, что мгновение – и захлебнешься. Но Катари мигнула и все пропало, осталось лишь противное и надоевшее всем до зубовного скрежета смирение. Смирение и покорность своей судьбе, но не желание.