В крыло Её Величества Дикон направился скорее по наитию, чем по расчёту. Не "исключительно" потому, что Колиньярыш рванул в противоположную сторону, а попасться вместе им сейчас было никак нельзя. К счастью, у него не глаз подбит, а нос разбить на дворцовой лестнице вообще плевое дело.
Если быть совсем честным, Дик предпочёл бы сейчас оказаться у выхода, но ещё слишком плохо знал дворец, так что успел как следует заблудиться, хоть в окно вылезай.
От быстрого шага, почти бега, успокоившаяся было кровь из носа начала лить с новой силой. Второй раз хватило ума не запрокидывать голову — кашлять кровью в платок было мало того, что неприятно, но ещё и как-то жутко.

Сам платок — точнее, дубеющую темно-бурую пародию на него — Дикон к носу и прижал, но помогало это слабо. Бежать стало заметно тяжелее, а ноги заплетались на ровном месте, словно кружилась голова или он — смешно сказать после драки! — ослаб от ран.
Смирившись со своей беспомощностью, он сел у стены и голову все-таки запрокинул — не хватало еще запачкать колет и наслушаться потом от Ворона, а так умоется и через день уже ничего не видно будет. Не видеть Алву два дня, в таком-то доме, у него были все шансы.

Ричард засипел на вдохе и сглотнул, чувствуя на языке тяжёлый солёный вкус.

Заслышались шаги, а чуть позже — и шелест юбок. Дик тихо выдохнул — женщина. Женщина — это хорошо, у них нет оружия, чтобы ударить окровавленного незнакомца, а что большинство фрейлин его не узнают в таком виде, Дикон был уверен. Разве что по цветам эра. Ещё женщины часто добрее, особенно, наверное, фрейлины Катарины — у неё не может быть плохих приближенных. Как от солнца сходит тьма и распускаются цветы, так и в свете её очарования не могут не расцвести добродетели тех, кого этот свет коснется.
Дикон не заметил, как начал мечтательно улыбаться. Не заметил — но вскоре ясно почувствовал. Заболел нос и почему-то скула. Кровь на ней запечься не могла, значит синяк...
"Дерьмо" — подумал Дикон, и тут же устыдился тому, что смог хоть в мыслях произнести подобное почти сразу после Её имени.

С губ сорвался болезненный выдох — кривиться тоже не стоило. Ещё немного, и он будет ходить как Придд снулой рыбиной, лишь бы ничего не заболело!
Представив такую жизнь, Дикон удержал кривую усмешку едва-едва — помогли только шаги, прежде пропавшие, а теперь совсем к нему приблизившиеся. Он захрипел на вдохе — подавился кровью, как только поднял глаза.

— Ваше Велич... — неуверенно и неразборчиво пробулькал он, во все глаза глядя на королеву, опустившуюся на пол рядом с ним, чтобы вытереть ему кровь!

Святой Алан, он и мечтать о таком не мог.

А уж знал бы Колиньяр — помер бы от зависти.

Дикон осторожно кивнул, незаметно запихивая дальше в карман свой платок, обретший прямо-таки родовой цвет.
— Спасибо, — Ричард ненадолго поймал взгляд и смущенно отвел глаза.
Встал он быстро, едва ли не раньше королевы, и совсем незаметно от этого пошатнулся — благо, от стены еще не отошел, и можно было надеяться, что Катари не заметила.

— Вам следует быть осторожнее. Не во дворце ж. — Дик смутился.

— Простите. Я... — он запнулся от вынужденной лжи, — споткнулся на лестнице.
Дикон опустил глаза в пол, медленно алея и следуя скорее за шлейфом платья Её Величества, чем за ней самой.

Дикон обернулся к Её Величеству и следом за ней сел, все ещё отчаянно краснея.
Её забота, её мягкие касания и такие же мягкие взгляды, её смелость — легко было представить, что будет, если — когда? — расскажут, что Катари провела его к себе, — очаровывали.
Дикон улыбнулся чуть криво из-за больной щеки — ничего страшного не случилось, и Эстебан тоже не ушёл целеньким, но всё же кивнул. Легко и осторожно — не спугнуть бы касания, не отвести взгляда. "Спасибо" —  едва разборчиво прошептал снова, когда влажный платок коснулся уголка губ, почти целуя, и казалось, что голова снова закружилась от этого.

Он слишком засмотрелся на неё, хрупкую, но бесстрашную, такую честную и чистую, и не сразу вспомнил, что должен встать тоже, и вскочил так, словно сидел на разогретой сковороде.

Ненавидят за эра... Какая глупость и мерзость. Он себе господина не выбирал, но ненавидеть Алву за его каприз, конечно, страшно.
К ненависти за отца Ричард начал привыкать.

"Вы.... так похожи на меня. Приперты к стене и защищаетесь изо всех сил."

От сочувствия Катари на сердце становилось тепло и больно — ей самой нужен защитник, но Дикон для этого, похоже, слишком слаб. Действительно — даже себя защитить не смог, и ему всего семнадцать... Даже Ворон может сделать, а то и делает для нее больше. Разве можно отказать в помощи и защите — ей?

"Послушайте меня очень внимательно, мой мальчик. Вам может показаться, что я брежу. Что меня околдовали и прочее... " — Дикон, проследив взгляд, серьезно нахмурился и мотнул головой. Он поверит королеве — что бы она ни сказала. К чему ей врать?

Её вскрик заставил шагнуть ближе и едва не коснуться руки — Катари выглядела напуганной и враз ослабшей. Примета, пришедшая в такой момент... Пожалуй, это и правда жутковато.

Ричард кивнул сперва, но упрямо вскинул голову. Даже если он не знает, кто его защитник, это не страшно. Даже не важно почти.

— Ваше Величество, — он все-таки коснулся легко руки, оставаясь все таким же серьезным, — я поверю Вам, что бы Вы ни сказали, но поверьте, я не так беззащитен. Тем более, теперь мне есть, кому верить.

Он отступил, надеясь, что смущение от произнесенного ослабнет.

— Я тоже верю в приметы, — признался он всё также серьезно, — и потому, боюсь, мне стоит уйти.

Дикон коротко сжал в кулак правую руку, чувствуя, как потягивает кожу на свежих еще шрамах — он не знал, как сказать то, что должно было теперь, и верно замолчал слишком надолго, ненамеренно позволяя его остановить. Хотелось, чтобы Катари сказала, что она хочет, чтобы он остался еще ненадолго, что им есть, о чем говорить, что он нужен ей — в конце концов.

Но был уверен, что этого произойти не должно.

Отредактировано Ричард Окделл (2020-12-06 07:04:45)

Только Дикон замолчал, как близко-близко заслышались чужие неровные шаги. Катарина заметно встревожилась, но Ричард не успел ни сказать, ни даже подумать что-либо еще — от внезапного толчка он провалился за портьеру, в маленькую комнатку. Он шатнулся дальше, стараясь удержаться на ногах, и как раз впуская Катари, сжимавшую в руке тиару.
Он кивнул, в ответ слегка сжимая узкую ладонь. Он будет молчать, и вообще не дышать постарается — комнатка была такой маленькой, что даже ребёнку в комнате было бы не спрятаться, обнаружить себя нельзя никак. Дикон кивнул ей, когда она обернулась, и закусил щеку. Стоило уйти раньше, сказать, что он заблудился — да так и было. Над ним бы посмеялись, но ничего не угрожало бы Катари.
Катари... Катари отвернулась, словно пытаясь, если что, спрятать его за собой. Дикон резковато вздохнул и опустил взгляд, а потом и вовсе отвел его в сторону, по приливу болезненно тепла куда-то к скуле поняв, что краснеет. И если бы только это...
Катари прижалась совсем близко и слишком тесно. Дик отступил бы ещё дальше, хоть в какую-то сторону, но его топот, а то и падение какой-нибудь ненужной мелочи могли их выдать.
Приходилось терпеть, хоть и было жарко от стыда. Лёгкое движение королевы качнуло шпагу, и от этого ещё острее ощутилась ее близость. Очень конкретно ощутилась.
Дикон длинно выдохнул носом и все-таки попытался хоть немного отстраниться.
Создатель, лишь бы ничего не задеть!

Отпустить Окделла одного совсем Алва не собирался. За молодым человеком отдаленно присматривали, просто так на всякий случай. Сам Дикон вряд ли пойдет говорить о чем либо ненавистному отцеубийце, поэтому маршал предпочел оставить за ним пару наблюдателей. Так, на всякий случай. Заступаться за надорского мальчишку было велено в самом крайней случае, если на стороне противника будет перевес и при этом не выдавать себя.
Имея определенные планы на Окделла и Надор в частности Алва решил заняться данным вопросом. Для этого понадобилось направить короткое любезное письмо Манрику и договориться о встрече во дворце. Звать рыжего к себе в дом не было желания, да и самому рыжему будет спокойнее на своей территории, хотя разговор для него вероятно будет неприятным.
Ознакомление с документами проходило под привезенное самим Рокэ вино. Надор и Эпинэ душили налогами, долги росли все больше, списки забранного имущества ещё во времена, когда солдаты пришли в дом покойного Повелителя Скал были написаны протокольно дотошно. Суммы выходили внушительные для практически разоренной провинции, но вполне способные быть перекрытыми на взгляд самого Рокэ. Эту мысль он оставил на подкорке и вежливо попрощался.
Рассчитывать на то, что Окделл сам додумается до того, чтобы попросить помощи не приходилось, разве что немного подпихнуть вепренка в нужную сторону. Об этом еще нужно было подумать и всё взвесить.
Направляясь по коридору Алва не сразу услышал, как его окликнул кто-то из находящихся во дворце высших офицеров.
- О, Рокэ, я так и думал, что Вы тут. Видел Вашего оруженосца с младшим Колиньяром совсем недавно, но в другой части дворца. Вы бы не отпускали мальчишку так далеко, заблудится. Да и кстати, мы все были так удивлены Вашим выбором, кроме некоторых. Уверен, какой бы не была причина Вашего решения оно пойдет на пользу.
- Рад, что Вы доверяете моему чутью и не ставите под сомнение поступки. Пожалуй, соглашусь, молодой человек и правда может потеряться с непривычки. Где, говорите, Вы его видели?
Колиньяр и Окделл во дворце. Вместе. Рассказать Ли - будет хохотать во все горло. Медвеженок с вепренком чуть ли не пристреливают друг друга взглядами, а тут вместе гуляют по дворцу.
Пришлось немного поплутать по дворцу, прежде чем удалось напасть на след. Умышленно или же по глупости, но Окделл судя по всему забрел в часть Королевы. Фрейлин не наблюдалось, свитские нашлись у себя, а задавать им вопросы было бесполезно. Но зная натуру Катари с неё станется притащить побитого мальчишку к себе и вздыхать, припудривать и смывать кровь. А Окделл будет болваном смотреть на неземную Прекрасную Даму всех Людей Чести и будет глотать слова, мямля какие-нибудь благодарности. А если кто-то из фрейлин изволит заявиться проведать королеву и встретит у неё кого-то из тех, кому там находиться не положено у молодого человека могут начаться проблемы.
Ангелика Придд в приемной присела в реверансе и проводила его взглядом. Никто из фрейлин почти никогда не останавливал Алву, даже если Катарина была в этот момент с королем. Рокэ мог ждать в приемной её возвращения или же непосредственно в спальне, которая за ним запиралась. В страстной привязанности первого маршала к королеве не сомневался никто, кроме тех кто знал правду.
- Маршал, мы  рады видеть вас.
- Не сомневаюсь, Ваше Величество, - глаза Катари смеялись, а напускная драма была для ушедшей Рафиано. Фрейлины считали Катари хитрой кошкой скромницей, которая заполучила в свои коготки важную фигуру и удерживала как леопард кусок мяса.
Тонкий пальчик королеве прижимается к губам. Один из условных знаков, говорящий что есть рядом те, при ком не следует общаться вне соответствия роли. Согласно прикрыв глаза, улавливая предостережение королевы Рокэ заметил туфли у тайного прохода в кабинет. Её Величество пряталась от собственных фрейлин в достаточно редких случаях.
- Наследник у короны уже есть. К чему снова Ваши визиты?
- Наследник не единственная причина для визита, Ваше Величество, - в образ негодяя он переходил легко, просто начиная совсем немного заигрывать. Многие предпочитали теряться из виду, чтобы не застать маршала и королеву за чем-то интимным, многих бросало в краску от почти откровенных мурлыканий маршала при Катарине, хорошо демонстрирующем в чьих лапах эта хрупкая птичка сидит.
Рокэ неторопливым почти прогулочным шагом направился к королеве, коротко кивнув в сторону туфель, спрашивая о том стоит ли ему вмешаться и открыть туда дверь и не досаждает ли скрываемый визитер королеве. В случае необходимости Рокэ отлично отваживал от Катарины чрезмерно влюбленных.
- Позвольте справиться о Вашем здоровье, Ваше Величество. Мне кажется Вы сейчас нездорово бледны и тревожны, а лекарство от этого хорошо известно.

Королева улыбалась, глядя на хищные плавные движения Рокэ, что приближался к ней. Создавалось впечатление обманчивой лености хищника. кружащего вокруг жертвы. Королева нарочито задумчиво покачала головой и шагнула в сторону, словно бы уходя от возможных объятий Рокэ. Она откровенно дразняще смеялась над маршалом и этот... военный это хорошо знал.
- Не надо. – Тихая просьба в сторону кабинета. А как ее там поймут слушающие их игры, Катари слишком хорошо понимала. Попасться в капкан и судорожно выдохнуть, услышав его слова о лекарстве. Почему-то у Рокэ разбег от нежного и почтенного друга до стервеца-насильника был меньше секунды. И эта эмоциональная езда по горам нравилась Катари.
- Не сме...- И самой дразняще прикусить собственную губу. – Мммм! Да пустите же! Мерзавец! Вы-бесчестный человек! – Да, она обвиняла его, уже попав в кольцо мужских рук. Шорох юбок. Тихий вскрик то ли неожиданности, то ли боли. Но глаза королевы были полны темной страсти, которая захватывала обоих, стоило им остаться наедине. Придворные предпочитали в разгар балов ходить по широким коридорам, дабы не застать почти беспомощную королеву и маршала, касающегося губами светлого локона и оглаживающего корсет пальцами. Их игра на грани дарила неповторимые ощущения и оба потом отыгрывались в спальне. Ревность была далеко позади, вместе с удачным попаданием вазы в Рокэ, после доклада о том, где и с кем первый маршал Талига провел одну из ночей. Рокэ хватит на всех, и она просто наслаждалась положением его официальной возлюбленной, сделав его своим амантом.
Поцелуй вышел долгим, тягучим как патока, сладким как мед и кружащим голову как старое вино. Королева размыкала губы, позволяя ему верховодить и запускала пальцы в волосы, перебирая черные пряди, среди которых уже скользили серебряные ниточки мудрости, пальцами. Любезный друг, любовник, уже давно не враг и отец ее детей.
- Маршал, Вы мерзавец. – Звук удара по щеке вышел куда более громким, чем была сила удара. Тут нужно знать, как сложить ладошку. – Да прекратите же! – Тихий стон шепотом на ухо черноволосому захватчику, новый поцелуй и Катари обмякает на руках Рокэ, прячась на его груди. Но нельзя, чтобы он узнал о мальчике Окделле. Он или убьет его, или затретирует так, что мальчишка сам нарвется на дуэль с эром.
- Вы бессовестный человек, отдавший совесть Леворукому за удачу – Глаза королевы были полны неги, улыбка играла на губах. Это голос был грозен, хоть и дрожал. – Я буду молить Создателя отпустить Ваши бесконечные грехи, маршал Алва.
Дадада, грехи... Это не она ночью прислала письмо «Любезный друг, желаю видеть Вас подле себя немедленно и всегда». Не она. НЕ ОНА. Понятно, Рокэ?
Пальчики королевы перебирали кружева воротничка марщала и скользили по шитью камзола, она пряталась на его груди от всего мира. Но уж кому, как не ему было знать, что при желании эта женщина уничтожит половину дворянства Талига, но возведет Карла на престол. И лишь клятвы брака удерживали ее вместе с клятвами, данными Рокэ, как не странно. А можно ли любить двоих? Нет. Любят одного, второго лишь уважают и сочувствуют. Королева нашла ответ на свой же вопрос пятилетней давности.

Дик закусил губу. Она, конечно, снова будет кровить, и вообще нечего показывать свои слабости, но смотреть на него было некому. И услышать его было, считай, некому — за дверью были слишком заняты.
Зато Дикон слышал отлично, и от услышанного безмерно хотелось выдать себя, если бы он хоть на мгновение был уверен, что Алву это остановит. И Катари... Раз она заперла его здесь, бесчестье ей страшнее насилия от этого мерзавца.
И, раз она ему доверилась, Ричард должен...
"Пустите же!" — Дик зажмурился, сжал зубы и снова распахнул глаза. Слишком хорошо представился ужас, происходящий за дверью.
...Он должен сидеть тихо. Он должен ждать. И даже если он вырвется сейчас, то плохо будет и ему, и Катарине, и вообще кому угодно, кроме мерзавца Алвы.
"Вы повторяетесь" — издевательски послышалось из-за двери.
Как смеет, как он смеет касаться Её!
Дик почувствовал накатывающее удушье и схватился за рукоять шпаги, каким-то чудом еще холодную и успокаивающе-твердую.
Слабак! Королеве хуже, но она терпит, и все потому, что он не ушел вовремя, когда еще мог, а он тут...
"Я буду молить Создателя отпустить Ваши бесконечные грехи, маршал Алва."
Дик, собравшийся стойко пережить любые новые тяготы, едва не заплакал. Как, за что Катари приходится выдерживать все это? Отвратительно, неправильно, что Ворону вообще дозволенно смотреть на Нее!
"...И если вдруг среди них окажется сын покойного Эгмонта..." — разозлившийся Окделл опомнился, вслушиваясь, но увы, больше было не во что.
Посмеет ли Катари теперь встретиться с ним вновь? Впрочем, нет! Теперь Ричард сам не имеет права на эти встречи — когда знает, как они ей опасны.
Он вернется, когда сможет Её защитить. Однажды он сможет.

- Ты не посмеешь! – Катари сузила глаза – Росио, я тебя убью, если мальчик пострадает!
Вот теперь Катари точно перестала играть на публику и игру можно было закончить. По затылку шлепнула королевская кисть и Ворон смешно сморщил нос недовольным котом. Теперь можно было поговорить нормально и заодно передать письмо, которое как раз спрятано за пазухой.
- Герцог, королевам таких слов знать не положено, но я ведь отдыхала в Кэналлоа. Так вот, вы абсолютно официально ... – прочитать по губам королевы слово оказалось не трудно. Ворон усмехнулся, встал и весьма некуртуазно защекотал королеву, прощупывая ребрышки негодницы. Оскорблением назвать сказанное и сделанное было нельзя, но удержаться от подобного возмездия было выше сил, к тому же королевский визг никогда не бывает лишним.
– Да подожди ты, Создателя ради!
- Нашла кого упомянуть, - усмехнулся и отпустил, шутки и дурачество это хорошо, но разговор всё-таки нужно было продолжить, а точнее начать. Но похоже Катари тоже было о чем сказать.
- Я совершила глупость, Росио. Но я не могла... - Катари встала, а он прислонился бедром к одной из стоек кровати, на которой держался балдахин.
"Глупость? Какую на этот раз?"
И тут Катари начала говорить. Точнее просить, причем чем больше она говорила, тем более задумчивым становился Ворон. Нет, Катари говорила правильные вещи, к тому же женщинам свойственно желать спасать и идеализировать. На упоминание "настоящего Окделла" Алва поморщился как от зубной боли. "Настоящий Окделл - упертый баран, которого невозможно переубедить. И причем баран, который тащит за собой в закат всех, кого только можно."
Алва невольно вспомнил покойного Эгмонта и разговор, что предшествовал дуэли. И восстанию. Кажется, у них с герцогом состоялось минимум 3 разговора из которых каждый вынес своё. Алва - то что Эгмонт неописуемый дурак, который не думает вообще ни о ком. Даже увещевания подумать о своей семье и супруге не остановили его от глупого восстания.
"И кому сделал лучше? Сам мертв, а его семья расплачивается по его счетам. Дрянь."
- Тебе нет нужды просить за него.  Мальчишка и его семья не виноваты, что Эгмонту мёртвые идеалы Талигойи оказались дороже собственной семьи. Мне следовало убить его еще в первый разговор, избавил бы Мирабеллу от мерзавца, а детей от жизни в нищете и презрении. В любом случае игра стоит свеч. Такую карту я не мог оставить и прибрал к рукам как только выдалась такая возможность. Сильвестр мне даже помог своим запретом, Ги и Келиан испугались и я сыграл на опережение. Выиграю или проиграю - покажет время.
Объяснять мотивы своих поступков было не нужно и Алва не собирался. Не Катари. Возможно, он бы ещё обсудил это с Ли, как впрочем и было, но Савиньяку даже не нужно было пояснять - они понимали друг друга с полувзгляда. Катари же...когда-то они договорились, что она не будет ставить под сомнения его поступки, поскольку всё, что делал Ворон имело скрытый смысл и пользу Талигу. Это всё, что нужно было принимать во внимание.
- Нужно возрождать Надор. Ты можешь сделать что-то с лапами Манриков?
- Уже сделал, - лаконично отозвался и улыбнулся той самой "негодяйской" улыбкой, которая многих выводила из себя, а кого-то пугала. В одном из шкафчиков стояла бутылка вина, уже ставшая традиционной. Никто не знал, когда маршалу взбредет на ум посетить королеву, но бутылка "Черной крови" была на готове всегда, просто чтобы утолить жажду. Алва открыл и наполнил пару бокалов, заткнул бутылку пробкой и поставил обратно, чтобы вернуться к королеве с бокалом.
- Создатель, я бы с большей радостью видела там сестер Дикона, Росио. Как и Раймонду. Долго она еще будет охотиться в Алати?
- Обещала вернуться к балу. Это тебе, - передав королеве бокал, извлек из манжеты небольшую трубочку пергамента, перевязанную синей лентой, а сам сделал глоток из своего бокала.
- Повод для радости у тебя будет. Одна из сестер Ричарда вскоре станет одной из твоих фрейлин. Я запрашивал у Сильвестра 3 патента, не беспокойся, это будут свои люди, не имеющие отношения к кардиналу или кансильеру. Герцогиня Окделл и дуэнья с дочерью. Рай справляется неплохо, но имеет привычку отлучаться из дворца и оставлять тебя ждать, как все мы, поэтому нужен кто-то менее подвижный.

Отредактировано Рокэ Алва (2021-03-13 14:24:01)

Она спокойно выждала, пока Рокэ выговорится, приняла патент и оставила поцелуй, хоть он и получился смазанным, на щеке Росио. – Вот за это спасибо. Свои люди во фрейлинах не помешают никогда. – Поставив на столик третий бокал, королева думала, наливать или нет. Вызволять мальчишку или нет. Ну, а как она потом объяснит появление Окделла в собственной спальне? Мальчик лишится головы, она короны, братья – титулов. – Иногда твоя негодяйская улыбка пугает меня больше, чем следовало бы. Я даже спрашивать не желаю, что ты задумал. герцог Алва делает все ради Талига и его короля. Здоровье Фердинанда и наследника.
Такой тост от Прекрасной Дамы Людей Чести мог ввести в глубокий ступор любого.  Но королева поступила еще интереснее.  Приложив палец к губам, она усмехнулась и распустила волосы, снова собирая их в быстрый пучок. Кэналлийская сетка для волос, украшенная жемчугом пришлась к нельзя кстати.
- Спасибо за сетку, очень выручает, Росио. – Отставив полупустой бокал, женщина прошла к двери в будуар и отперла ее. Мда. Мальчик был в удручающем состоянии. Рокэ ее убьет, но потом. Сначала спасет ее честь, вправит юноше мозг, изрядно покореженный старой больной паучьей сволочью, а потом направит на путь истинный во благо Талига.
- Выходите. – Словно и не было насилия. Королева была прекрасна, нетронута. разве что немного помята юбка да запах гайифских духов разливался по всей спальне и проникал в будуар через открытую дверь. – Росио, наполните третий бокал. Герцогу нужно выпить и прийти в себя. Я отвечу на все Ваши вопросы, Дикон. Но прошу Вас, без шума и дуэлей с выкриками о мерзавце. Это моя прерогатива, не находите? – Подмигнув мальчишке, Катари выпустила его из будуара и закрыла за ним дверь, вздохнув. Вид Росио, развалившегося на ее кровати, не снимая камзола, мог шокировать кого угодно, но только не ее. Она привыкла. А еще они вдвоем или втроем, когда тут бывала Рай, в карты на раздевание играли. Хитрые южане сговаривались и раздевали свою королеву, сволочи. Что было потом – в приличном обществе не упоминают вслух.
- Дикон, статуй и в саду достаточно. – мягко подтолкнула королева юношу.

Дикон сперва отшатнулся от открывшейся двери, но послушно вышел на зов, ровно настолько, чтобы не мешать Катари запереть дверь вновь. И замер напряженно, глядя больше на эра - спокойного, чуть недовольного и совершенно одетого. В самом деле ничего не было?..
Он бездумно принял бокал, но пить не стал - от мыслей о выпивке мутило не хуже, чем от густого сладковатого запаха, стоящего в комнате. Язык как присох, ничего сказать не выходило. С Катари все хорошо, с ним тоже... будет. Когда он поймет, как отсюда выйти, когда они с Алвой доберутся до дома и можно будет спросить его, каких тут кошек — спрашивать Катари было стыдно, не хотелось выставить себя дураком и тем более задеть ее, опорочить теми мыслями и сценами, что захватили его разум, пока он трясся за дверью.
Дик уверенно кивнул словам Катари. Слишком резко, правда, на мгновение стало еще хуже, но это ничего. Кивнул еще раз, слабее, и едва покачал головой — что бы он смог сейчас спросить, когда то ли все слишком ясно, то ли не ясно совсем ничего?
Они оба смотрели на него, и Дикон заставил себя сделать глоток. Он собирался тут же отставить бокал, но видимо эр был прав — вино чем-то помогало. Снова разболелись синяки, дышать было все еще тяжело, но думая о терпком вине — наверное, какой-то "Крови" — и боли можно было отвлечься.
— Спасибо, — только заговорив он ощутил, как сильно сжимал зубы. — Я... — взгляд заметался, и остановился наконец на Катари, — нам нужно уйти.
Не вопрос, не просьба, не требование тем более — что-то среднее.
Он снова взглянул на Алву. Наверное, ему тут хорошо?.. Они с Катари, похоже близки, как люди, не как любовники, зачем бы ему уходить?
— Мне нужно уйти, — уточнил Дикон тише.
Он не может, не выдержит больше здесь, хочется сбежать — или просто выйти, на воздух, на улицу, уйти к дому, спрятаться в библиотеке — не под одеялом же, в шестнадцать-то лет, — забыть обо всем, помнить только последнее — Рокэ Катари не враг.
И сам он ей при таких друзьях, верно, и не нужен.

— Спасибо. Я... — мальчишка был в не в своей тарелке и скрыть этого точно не мог. Да и кто смог бы, окажись в столь щепетильной ситуации? Вне всяких сомнений тот цирк, что они устраивали для фрейлин Окделл понял так как рассчитано и теперь испытывал ряд неудобств. Хорошо хоть не краснел до самых ушей, — нам нужно уйти.
Разумная мысль вызвала почти одобрительный взгляд со стороны Ворона. Впрочем, сам юноша похоже этого одобрения не узрел и поспешил поправиться.
— Мне нужно уйти.
— Сядьте, выпейте еще вина и спросите себя, ради чего Ваша матушка или сестра смогли бы заключить сделку с врагом.
Иногда Катари имела привычку срываться с места в карьер. Ворон это качество в ней ценил, оно отлично работало для игр и постели, но в данной ситуации было излишним. Что-то объяснять Окделлу можно будет не раньше, чем через пару часов и под достаточное количество выпивки. Он и без того слишком много сегодня услышал и увидел совершенно обратное.
Катари была прекрасной актрисой, а ещё весьма тонко и глубоко чувствующей натурой. Не удивительно, что Её Величество могла под впечатлением от чего-то лишиться чувств.
– А еще... Вы обязаны молчать, Дикон. Ради Вас, ради Вашего монсеньора, кошки его задери, ради меня и моих детей. Только молчание спасает нам жизни.
Пьющий вино Ворон на упоминание себя лишь воззвел глаза к потолку и взглянул на ходящую из стороны в сторону королеву. Ну вот чем не леопард? Не хватает только бьющего по бокам хвоста и будет точная копия с родового герба.
Кэналлиец предпочитал наблюдать, почти по птичьи чуть склонив голову к плечу. Слова королевы долетали откуда-то издалека, а сам он тем временем следил за обоими и думал. Пока Катари была на взводе тормозить её было бесполезно. Всё равно что понесшая лошадь - проще направить с обрыва и убиться обоим, чем остановить одними руками. Уж лучше сесть как можно расслабленнее и ждать, пока она сама немного выдохнется и взять под контроль.
– Рокэ... помоги мне. – а вот и тот самый момент. "Очнувшись" Алва взглянул на ладонь королевы, коротко поцеловал костяшки пальцев и отставил бокал.
"Я тебе уже предлагал прибить Штанцлера - ты отказалась. Ну посидел бы я в Багерлее, потом Фердинанд бы помиловал, а Ли точно бы нашел что-нибудь с Сильвестром чтобы доказать невиновность. Или подделали"
– Дикон, Вы нужны нам, Вы нужны своему народу и герцогству, нужны Талигу. Вспомните о том, кто Вы по праву рождения. Вы – герцог Окделл, Надор нуждается в Вас, неужели это заботит Вас меньше, чем Ракан на троне?
– Es suficiente*. Юноша прав - пора уходить. Скоро начнут интересоваться всё ли с тобой в порядке, а я затягиваю с визитом. Юноша, уйдёте так же как пришли. Ваше состояние даже без притворства красноречиво, никто ничего не заподозрит. Все вопросы и ответы - в моем кабинете вечером.
Герцог наконец-то покинул королевскую постель, бутылку оставили прямо на прикроватной тумбе. Короткий рывок ремня перевязи, все-таки герцог был с дамой и не мог не избавиться от оружия на время их с королевой акту любви, который несомненно слышали все кто сидел под дверью и подслушивал.
Хозяйским жестом повернул ключик в замке двери и выскользнул за неё не давая никому сунуть носа. Слегка растрепанный, с шпагой в руке, которую ещё предстояло вернуть на место Ворон вернулся к негодяйскому образу:
– Её Величество устала и нуждается в отдыхе. А в спальне необходимо прибрать, - в мурлыкающем голосе прорезались совсем немного похабные нотки, всё было прекрасно слышно вплоть до самой спальни Катарины. Дамы проводили уходящего разными взглядами и принялись мусолить детали визита, строя различные догадки по следу на щеке, звуку разбитого стекла, усталости королевы и ряду других деталей. Достаточно громко ходящий по дворцу Ворон удалился, практически не останавливаясь и пребывая в злорадно-приподнятом расположении духа. По крайней мере внешне. 

Ладно, хватит.(кэнал.)

Отредактировано Рокэ Алва (2021-06-10 21:43:11)

Ворон ушел, успев мурлыкнуть сальность фрейлинам. О, теперь ее не побеспокоят пару часов. Но сплетен снова не обберешься, благо, что Фердинанд - разумный супруг и прекрасно знает, что маршал не пойдет на измену трону.
Мальчишка, какой еще по сути своей, мальчишка. Порывистый ребенок.
Королева сделала несколько шагов навстречу юноше и взяла его пальцы в свои. По телу разливался ледяной липкий страх. Кто виноват, что в семье Ариго все мужество и отвага оказались у дочери, а не у сыновей? Ладонь королевы была ледяно и липкой.
- Дикон, послушайте меня. Прошу Вас - Она и впрямь побелела... Если бы Катари сейчас смотрелась в зеркало, то подняла бы панику. Раймонда так и вовсе послала бы за лекарем. Сине-фиолетовые губы сердечника вкупе с прыгающим неровно от удара корсажем не очень хороший признак.
- Мне нехорошо... Вы пришли с эром и сейчас немедля позовете старого мэтра Шабли. И последнее - Катари говорила с одышкой, сжимая руку герцога Окделла. - Не верьте Штанцлеру. Ворон не враг. Слышите? Не верьте... Он.. лепит.. орудие.. из Вас.
Ей стало тяжело говорить. Каждый вздох давался с трудом. Махнув рукой в сторону двери, королева опустилась на кушетку, уплывающим сознанием слыша топот, суету, чьи-то голоса и запахи.
Бас Шабли...Испуганный голос Селины. Ее маменька, невзирая на титулы, выгоняет всех из спальни королевы. 
Она так устала.. И ее сердце тоже.