Уговоры короля прошли... Ну что же,  можно сказать, что успешно. Фердинанд был как всегда мягок, как всегда верил своим верным подданным – коими считал Его Высокопреосвященство и Первого Маршала, и как всегда был согласен со всем, что они предлагали. К тому же, Его Величество и в самом деле любил свою супругу и беспокоился за нее. И...  Его Высокопреосвященство, конечно, не всегда умел читать в душах людей, но ему отчего-то казалось, что Фердинанд чувствовал  свою вину за свою неспособность к деторождению и благодарность за то, что его избавили от этой проблемы. Совсем, как ребенок, который ухватил за веревку и пытается тащить  за собой  пусть и смирного, но крупного упирающегося осла... Бросить веревку не позволяет гордость, а как поступить иначе – ребенок не знает. И с облегчением и радостью отдает эту веревку взрослому, который может и подстегнуть осла хворостиной, дабы тот шевелил копытами в направлении нужном людям. Так что... с «ослом» в виде семейно-государственным долгом Его Высокопреосвященство и герцог Алва разобрались. Теперь же осталось, пожалуй, самое трудное... Взгромоздить на осла ношу... Точнее – уговорить уже Ее Величество на исполнение решения (с согласия короля, разумеется) кардинала о кандидатуре продолжателя королевской династии Олларов. Хотя, разумеется, Квентин Дорак никоим образом не считал Катарину ослицей... О нет – она как была хитрой лисицей и змеей, умудрившейся каким-то образом уйти от обязанностей королевы с Его Величеством. И вот эту змеиную лисицу нужно было... нет, не обмануть – уговорить. Если бы Его Высокопреосвященство попытался бы добиться своего именно обманом – он бы получил мощнейшего врага в лице обманчиво-хрупкой и нежной... Кажется, все же еще девушки. Это кардинал понимал прекрасно. Необходимо было предоставить Катарине такие неоспоримые доводы, которые она должна будет принять.
Обо всем этом Его Высокопреосвященство кардинал Сильвестр рассуждал, уже сидя в своем кабинете во дворце и рассматривая стоящие на разграниченной на квадраты доске фигуры, выплавленные из серебра и золота. Точнее, конечно, это была медь – посеребренная и позолоченная, но все равно мастерство, с которым были выполнены фигуры, поражало воображение своей ювелирной точностью. Подумав немного, кардинал приказал убрать доску и поставить другую. На той, второй, фигуры были выполнены с не меньшим мастерством, но изготовлены были из дерева. Доракские вишни и клены из Эпинэ. Да, так, пожалуй, будет лучше. Его Высокопреосвященство приказал принести шадди и фруктовой воды... Кто знает – что именно захочется королеве? Да, после разговора  с Его Величеством Его Преосвященство ждал в гости  уже Ее Величество.

Вошедшую молодую.. нет, даже еще юную женщину кардинал окинул оценивающим взглядом, успешно скрывая его под личиной почтительного уважения. Оценивал он, кстати, ее не как мужчина, а как политик, получивший достойного – а это кардинал уже понимал – соперника. – Ваше Величество... – Протянуть руку с кардинальским перстнем – для поцелуя. Игра двух авантюристов начиналась. Да, для Фердинанда поцелуй кардинальского перстня был бы унижением, для змеиной же лисицы.. Пожалуй, нет. Пока еще – нет. Хотя бы потому, что держится она хоть и скромно, но все же с куда большим достоинством, чем ее венценосный супруг. Исповедь? Ох, как интересно... И эта скромница рискнет довериться тому, кому, кажется, не слишком-то доверяет? А держит себя и в самом деле тихо – не так, как, к примеру, два года назад, когда поведение новобрачной после засвидетельствованной   консумации было почти вызывающей. Хотя, конечно, понять это мог лишь то, кто понимает... Или – кардинал уже тогда был предвзят к девице Ариго? Но тогда можно было бы признать, что он ошибся в своих наблюдениях и расчетах. А это было бы несколько неприятно. И, разумеется, небезопасно для Талига. Итак – тогда – довольно дерзкое, сокрытое под личиной растерянности и смущения, неприятие; а теперь.... Смирение? Ну что же, понадеемся, что, поверив в такое сильное изменение в характере, узнаем подноготную.
- Да простит Ваше Величество старика... Но до меня дошли слухи, что Ваше Величество... – Сделать совсем коротенькую паузу. Коротенькую, но нервирующую. Ведь неизвестно – какие именно слухи дошли до Его Высокопреосвященства? – Умеет играть в шахматы. И я очень надеюсь, что Ее Величество не откажет мне составить партию? – Легкий жест, указывающий на шахматный столик меж двух кресел. -  При дворе не особо приветствуют женщин, которые осмеливаются показывать свой ум, который бывает не меньшим, чем у мужчин. А я вот наоборот – ценю в женщинах не только красоту, но и ум.

Любопыыыытно... – Взгляд кардинала устремляется на пальцы королевы, держащие фигурку. Черная... И в самом деле не умеет и  полагает честным признанием взывать сомнение, или умеет, но боится проиграть?  Или – боится выиграть, тем самым выдав свой истинный ум? Ах, Ваше Величество...  Девочка, прожившая всего пару лет при дворе и – пока еще – не особо сильно сталкивающаяся с придворными интригами, пытающаяся сейчас перехитрить  того, кто вот уже сколько лет виртуозно вращается в дворцовом котле, полном самых  тонких хитросплетений, авантюр, подковерной игры и притворных улыбок, таящих в себе не меньше смертельно опасного яда. Чем некоторые перстни, веера, перчатки, духи, плащи и накидки...
Сознание отмечает то, насколько умело держит молодая королева шахматную  фигуру: не в кулаке,  не за основание – за верхнюю часть двумя пальцами. Умеет или нет, но сталкиваться с этой забавой ей несомненно приходилось.
- Я с большой радостью научу Ваше Величество этой игре. Она весьма увлекательна, хотя и не проста. И может быть полезна не только военным стратегам. – Конечно, при дворе умение просчитать ходы противников, предупредить опасную ситуацию, увести из-под удара нужную фигуру – подобная наука не мешает и королеве. А учить Ее Величество лучше самому – чтобы не дать первенство в этом графу Штанцлеру; и, конечно же, чтобы знать техники и приемы, которые будут – разумеется – пытаться использоваться против самого Квентина Дорака.
- Итак, пожалуй, начнем. - Его Высокопреосвященство слегка повел рукой над шахматной доской, указывая молодой женщине на две застывшие друг напротив друга армии. – Это – пешки. Они ходят только вперед на одну клетку, убивают же – на одну клетку по диагонали. Это – фигуры. Они ходят по-разному.  Это – королева. – Прикоснуться пальцами к черной фигуре, только недавно побывавшую в руках молодой женщины. – Она ходит как угодно... – И, предвосхищая возможный вопрос, ответил сразу. – Тому игроку, кто ее ведет. Точнее – передвигает по шахматной доске.

Вопреки своим уверениям, играть в шахматы Ее Величество все же умела. Пару раз кардинал даже замирал, затаив дыхание, когда черные  пешки и фигуры угрожали то его коню, то – даже – ферзю. И лишь по счастью королева не пользовалась своим преимуществом, скорее всего, не заметив его. И Сильвестр был даже благодарен этой молодой женщине за то, что она – пусть даже не ведая того – заставила его кровь быстрее бежать по жилам из-за приятного волнения, происходящего от чувства азарта, испытываемого им в последний раз уже давно – в молодости. Это было похоже на то, что он чувствовал до сих пор, сходясь в поединке умов с достойным противником.  Но, увы, в последнее время таких достойных противников становилось все меньше. Это не говорило о том, что кардинал Сильвестр становился более умелым в науке интриг и авантюр, но, видимо, просто кому-то не хотелось с ним связываться еще из-за соратника Квентина Дорака – Маршала Талига Рокэ Алва. Ведь обычно, после «драки интеллектов» следовал вполне себе настоящий бой с применением оружия и физического устранения противников. Теперь же эта лисья змейка тоже сцепилась со старым, умелым интриганом. И это даже вызывало уважение. Биться с противником, зная, что он заведомо сильнее... кто-то назвал бы это глупостью, но у кардинала Сильвестра вот уже несколько лет перед глазами был пример Рокэ Алва, опровергающего своими поступками это мнение.
Проигрыш либо вовсе не огорчил Катарину, либо она очень умело маскировала свое огорчение и досаду. Интересно – как она поведет себя, если он станет поддаваться? Скорее всего – возмутится... Или сделает вид, что обрадована победой?
- Для того, кто играет впервые, у Вас отличные  задатки к тому, чтобы развиваться дальше.  Желаете продолжить обучение, Ваше Величество? Не могу не признать – с Вами очень интересно играть... Видно, что Вы не привыкли сдаваться.

Змея... да не простая, а Стальная. В этой маленькой эрэа силы воли, судя по всему, поболее, чем в некоторых придворных мужчинах. - Его Высокопреосвященство улыбнулся молодой женщине мягко, почти по отечески. Но в душе он тепе6рь еще больше восхищался ею. И уже прекрасно понимал, что она – враг. Опасный враг. Точнее – может быть опасным, если все же Штанцлеру  удастся переманить ее на свою сторону. Сейчас она была.. Все же сама по себе... Кажется. Кардинал очень хотел на это надеяться. Ибо в таком случае перевести ее в свой лагерь было бы не только очень интересно, но и очень полезно. Катарина – по всей видимости – все же оказывает влияние на супруга. Следовательно – Фердинанд скоро может уйти из-под влияния самого Квентина Дорака, а вот это уже будет не слишком хорошо. Кто знает – что может прийти в эту очаровательную головку со светло-пепельным каскадом волос, и что этот аккуратный ротик «напоет»» в уши венценосного супруга?  И чем эти «песни» могут повредить потом Талигу? Посему – эту змею необходимо срочно приручать... А потом уж – по возможности – и вырвать острые ядовитые клыки – если понадобится. Или – если получится – натравливать ее уже на своих врагов и врагов Талига.
- Ваше Величество, я не веду свой род от гоганов – как тот же граф Манрик – если верить слухам. И я не умею вести торги. Я бы мог предложить Вашему Величеству свою помощь и защиту от опасностей. подстерегающих столь очаровательную женщину при дворе. Не больше, но и не меньше.  – Теперь кардинал смотрел на молодую королеву пристально и внимательно, хотя все же с некоторой мягкостью во взгляде. Поверит ли она в его слова? Поймет ли, что он – в какой-то степени – предлагает свою дружбу и покровительство, защиту не только от прочих придворных, но и от Штанцлера – буде тому придет в голову устранить Катарину Оллар? Согласится ли на эту помощь? Станет ли соратником или врагом? Сейчас ответы на все вопросы Его Высокопреосвященства могли быть разрешены всего несколькими словами, произнесенными его гостьей. И от этих же слов зависело будущее Талига, не говоря уже о судьбе самой Катарины. Понимает ли она это?

Видя, как падает на роскошный пушистый багрчноземельский ковер молодая королева и понимая, что не успевает ее подхватить, кардинал пожалел о том, что, кажется, на этот раз слишком поспешил с разговором. С другой стороны – не поторопись он, Катарину мог бы попытаться «обработать» граф Штанцлер, а это вовсе не входило в планы Его Высокопреосвященства, и даже наоборот – было бы во вред. Сильвестр. торопливо позвонил в серебряный колокольчик, вызывая секретаря. Приказал переложить Ее Величество на софу и вызвать королевского лекаря как можно скорее. Когда молоденький секретарь самым скорым шагом поторопился выполнить распоряжение кардинала, Его Высокопреосвященства, сам Сильвестр присел на край софы и, откупорив крохотный флакон, вытащенный из складок сутаны, принялся аккуратно растирать виски королевы неким настоем с весьма приятным ароматом. Снадобье это в свое время он получил от одного незаменимого в тот момент человека кэналлийского происхождения. Вскорости ресницы Катарины вздрогнули, и вот уже Ее Величество вздохнула и начала подавать первые, пусть пока и слабые признаки жизни. (с игроком согласовано) – Вижу, лекаря были правы, подав совет отправить Ваше Величество на лечение в теплые края. – Голос кардинала был полон беспокойства и сочувствия. Возможно, для королевы это могло показаться обманным ощущением, однако, беспокойство Сильвестра было вполне искренним. Движение пальцев, касающихся висков молодой женщины, прекратилось, однако ладонь кардинала легла на лоб королевы. – Я приношу свои извинения Вашему Величеству, что стал причиной беспокойства Вашего Величества.  Право, я не ожидал того, что наш разговор примет столь неприятный оборот, и – видит Создатель – вовсе не желал такого завершения беседы. Вашему Величеству лучше полежать до прихода лекаря, а затем Ваше Величество перенесут в Ваши покои.
Поднялся с софы кардинал за какие-то секунды до того, как в кабинет с самым обеспокоенным видом, сопровождаемый кардинальским секретарем, вошел лекарь Их Величеств. Флакон со снадобьем был спрятан обратно.
Лекарь, торопливо подойдя под кардинальское благословение, тут же принялся уточнять – что произошло, как, когда, что было предпринято, и что сейчас чувствует Ее Величество? Задавая вопросы, эскулап одновременно определял состояние своей коронованной пациентки, измеряя ее пульс, глядя в глаза.

Кардинал смотрел на эту молодую женщину и с неким легким удивлением понимал, что уважение к ней – к ее внутренней силе – все возрастает в его сознании. В какой-то момент Сильвестр ощутил, что готов склонить голову в почтении к этой силе духа. А еще он осознал, что ему просто жизненно необходимо заполучить ее не расположение или доверие,  нет – для этого Катарина слишком ненавидит его, и это кардинал понимал прекрасно – но хотя бы согласие на сотрудничество. Ибо в противном случае придется перекраивать капитально все планы. Ведь при отрицательном результате эту юную, обманчиво-хрупкую и слабую телом, но вовсе не духом женщину придется уничтожить. А девица Манрик на троне рядом с Фердинандом... Сильвестр едва не хмыкнул скептически и даже чуть брезгливо. Ему хватает и нынешнего короля, чтобы еще и за его супругой ходить, словно нянька, следить за тем, чтобы та не натворила чего глупого и непоправимого, и обучать практически всему. Да и влияние на политику в Талиге Манрика могло стать не лучшим вариантом, а может даже и худшим. И это – несмотря на то, что Манрики... Вроде бы как...радеют за дело Талига. Хотя, на самом деле, их не интересует ничего иного, как толщина своего кошелька и целостность рыжих голов. Ну, а раз так...
Раз так, то необходимо заботиться о том. чтобы ни единый пепельный волос не упал с прекрасной, украшенной тяжестью королевской короны, головки бывшей графини Ариго.
Тихий голосок королевы, затем – обеспокоенный – лекаря, предлагающий средство для облегчения страданий молодой венценосной дамы. Кардинал коротко кивнул, показывая, что принимает к сведению рекомендацию мэтра, и тут же велел не ушедшему еще секретарю сделать крепкий сладкий шадди. Секретарь, и лекарь удалились – оба весьма обеспокоенные... Ну, само собой – не каждый же день в кабинете Его Высокопреосвященства теряют сознания прекрасные дамы, да еще и ТАКИЕ... Точнее – такая... Сильвестр же теперь внимал словам Ее Величества. Слова Катарины... Не каждый бы понял, что это – завуалированное согласие. И... Угроза. Хитрая маленькая змейка... Его Высокопреосвященство мягко улыбнулся. -  Умная женщина, а, тем более, мудрая женщина никогда не бывает слабой, Ваше Величество. И юность и старость  не играют роли в том – умен человек или глуп. И у стариков порою бывает куда меньше мудрости. чем у молодых.
Показать ли, что он понял и ее слова угрозы? Сказать ли, что леопард может ослабеть, и тогда гончая настигнет его легко? Или что охотник может загонять зверя не для того, чтобы убить, но для других целей? Нет, пожалуй, не стоит. Иначе она окончательно перейдет в стан врагов. Катарина была горда и довольно вспыльчива и обидчива, несмотря на то казалась такой невинной всепрощающей тихоней – едва ли не ангелом во плоти. Вот только... Совершенно покорная, словно кукла-марионетка, кардиналу в соратники вовсе не подошла бы – так как была бы управляема любым более сильным человеком. А вот нынешняя королева вполне соответствовала той роли, которая могла бы стать ее главной в жизни.
- Ваш шадди, Ваше Высокопреосвященство... – Секретарь поставил на стол небольшую жаровенку, полную раскаленного песка и углей, поддерживающих жар, шкатулку с зернами шадди и хрустальный графин с холодной водой.
- Ваше Величество позволит мне сварить для нее шадди? – Все знали, что сей напиток кардинал варил исключительно самолично, не доверяя  это действие никому иному.

После фразы Ее Величества о том, что под горечью шадди, как и под сладостью сахара можно что-либо скрыть, кардинал мягко  улыбнулся, с легким упреком покачав головой. Ему вовсе не было нужды в том, чтобы травить эту хрупкую – словно первоцвет – но такую стойкую молодую женщину. А, судя по ее словам, не просто «пока не было нужды», но и вовсе не было.  О чем Его Высокопреосвященство и сообщил Катарине, подавая чашку. По крайней мере именно таким был смысл его слов. – Полагаю, мы очень хорошо понимаем друг друга, Ваше Величество. И понимаем, что наши цели во благо Талигу и Его Величеству одни. И я весьма благодарен Вашему Величеству за это. И Вашему Величеству вовсе не нужно ничего бояться. Ни Первый Маршал Талига. ни Ваш покорный слуга не позволим случиться ничему дурному.
Кардинал взял свою чашку. Тепло алатского фарфора, согретого горячим напитком, было приятным ощущением для пальцев. Это, пожалуй, было единственным на данный момент способом, чтобы хоть немного расслабиться. Сильвестр прекрасно понимал. что ему отпущено не так много – с его-то больным сердцем. Даже если прислушаться к словам лекарей и отказаться от шадди.  Отказываться не было ни желания, ни необходимости. Точнее – была необходимость в сем горьком укрепляющем напитке. Он одновременно был и врагом, укорачивающим жизнь, и соратником, укрепляющим силы. А последнее было жизненно необходимо. Ибо кардинал постоянно находился в напряжении – правление столь большим государством, да еще и разрываемое время от времени смутами – было ох каким нелегким. А преемника себе Квентин Дорак пока что не видел. Во-первых – он знал, что единственный законный на сей момент наследник Олларов сам будет до последней капли крови... врагов, разумеется – будет защищать тех, кому он и его предки давали кровную клятву. Ну и во-вторых... Никто другой просто не подойдет, потому как будут думать о своей выгоде, наплевав на интересы государства. Как же жаль, что единственным возможным после Рокэ Алва человеком так же не может править... Просто потому. что... – Кардинал коротко вздохнул, покосившись на королеву. Да, судьба Талига была бы надежна  в этих тонких. хрупких и слабых на вид пальчиках. Что же, Рокэ Алва всегда будет защищать Оллара -  будут ли звать его Фердинанд либо как-то иначе.
Разговор в общем и целом был завершен, и завершен именно так, как было нужно и полезно для Талига. После того, как шадди был выпит, Его Высокопреосвященство велел своему секретарю позвать кого-нибудь из фрейлин, дабы сопроводить Ее Величество до ее покоев.  А после ухода Катарины подошел к шахматной доске и провел белого ферзя через все поле так, чтобы поставить мат черному королю.